Форрест Гамп в фильме повторяет мамину фразу «stupid is as stupid does». Что-то вроде «тупость проявляется в поступках».

Слабоумию как социальному (а не медицинскому) диагнозу посвящено известное исследование американских психологов Дэвида Даннинга и Джастина Крюгера. Они изучали метакогнитивные искажения – разницу между настоящими способностями человека и его восприятием этих способностей. Было две гипотезы: что некомпетентный человек принимает неверные решения в силу низкого уровня квалификации, и что он не способен осознать неверность принятого решения.

Достоверность гипотез проверялась на ряде экспериментов. Участники тестировали свои способности в определенной области (логическое мышление, грамматика, чувство юмора, стрельба), а потом должны были предположить собственный уровень знаний и умений в данной области.

Обнаружились две тенденции: самые способные (компетентные) свои способности недооценивали, тогда как наименее способные люди (некомпетентные) их значительно переоценивали.

Во второй части эксперимента испытуемым показали результаты теста остальных участников и провели повторное самооценивание.

Компетентные по сравнению с остальными поняли, что они лучше, чем ожидали и начали оценивать себя более объективно. Некомпетентные после контакта с реальностью самооценку не изменили. Высокий уровень умений других и глубину нехватки своих они осознать не смогли. Не поняв и не признав этого, они и впредь будут приходить к ошибочным заключениям – без тени сомнения.

Вывод исследования известен как «эффект Даннинга-Крюгера»: люди, которые не знают, не знают (не осознают), что они не знают.

Хотя идиоты считаются самой мощной организацией в мире – у них везде свои люди – им есть противовесы. В частном секторе товаров и услуг сам рынок вычищает неэффективных и нерезультативных участников. Деятельность с неочевидными метриками помогают оценить институты, поддерживающие открытую конкуренцию подходов и компетенций. Хорошо, если есть зрелые социальные изгороди, пресекающие пиковую активность деятельных идиотов. А если нет?

У компетентных есть тяжелое вооружение – информация. Терпеливо ее накапливая, толкуя и предавая огласке, можно кое-чего добиться, не дожидаясь зрелости институтов. Не преувеличивая значимости ProZorro для оздоровления экономики, соглашусь с Владимиром Поздняковым: аналитикам уже есть в чем покопаться. Администраторам и отладчикам баз данных известна важность журнала транзакций. Так и ProZorro – интересен не сделками, а детальным протоколированием происходящего. В морге разберутся.

Предвижу спрос на услуги агрегаторов данных. Кропотливый мониторинг волонтерами-расследователями бюджетных движений – только часть работы. Хочется видеть сводную информацию из разных источников по экономической эффективности предприятий и учреждений. В отраслевом срезе себе подобных.

Коммерческого сектора это тоже касается. “Цифровая” экономика – это не только электронный документооборот, самообслуживание экономических агентов и перенос капитальных ИТ-затрат в сервисные. Есть запрос на переработку информационного мусора хотя бы в цифровые «окатыши». Нужные для выявления закономерностей и связей большие данные уже есть.

Страна будет в неоплатном долгу, у цифровых майнеров.

Наблюдение последних месяцев: участников серверных тендеров на торговых площадках стало намного меньше, часто торги не проводятся — за отсутствием предложений.

Почему так? Всех распугала прозрачность? Работает отрицательная селекция?

Очевидно, поставщикам недосуг заполнять тонны сопровождающих бумаг, не относящихся к делу. Кто знает цену своему труду — не рвется в конкурсы «на отжимание». Специалисты предпочитают отдавать свое время и силы тем, кто действительно нуждается в экспертизе и живом соучастии.

Тендеры Прозорро не убили коррупционную составляющую в госсекторе: кому надо протянуть закупки у своих, давно наловчились обходить любые препятствия и отклонять сторонние заявки по надуманным причинам. Зато они поделились с коммерческими организациями основным навыком «освоителей бюджетов» — имитации деятельности. Редкая закупка на открытом рынке сейчас проходит без многоэтажных согласований. Над одним специалистом, принимающим решение по сути, сидит десяток контролеров, единственная задача которых — отслеживать «признаки коррупции». Это ничего, что они в предмете закупок не смыслят. Зато сильны в процедурных вопросах и умеют сличать цифры/буквы.

Размножение дармоедов — и есть основной итог повального увлечения площадками как инструментом хозяйственной деятельности. Форма, обходящаяся без содержания, плодит имитаторов и симулякры.

Вывеска на молочном киоске продуктового рынка: «У нас низкая накрутка». Понятно, что работают простые люди, на свою целевую аудиторию. Та в любом предпринимателе видит торгаша, продавец в покупателе — скрягу. Казалось бы, есть другие способы донести тот же посыл, развернуть минус (накрутка = нажива) на плюс. Например, так: «Всегда свежее — потому что по таким ценам не залеживается».

Вступая в экономические отношения, субъекты хозяйствования выстраивают цепочки поставок. Для одних поставщик — надежный партнер, предлагающий набор товаров и услуг на приемлемых договорных условиях. Другим отравляет жизнь сама мысль, что подрядчик на них зарабатывает. И если можно его «отжать», а то и вовсе без него обойтись, сделав самому его работу — так и следует поступать. Всегда. Им неведомо одно из базовых понятий экономики — «альтернативные издержки» (opportunity costs). При любом экономическом выборе надо взвешивать ценность альтернатив, от которых отказываешься. Если купить выгоднее, чем сделать — надо покупать, а не делать. Если можешь потратить время с большей пользой, трать его на то, что у тебя получается лучше всего. Убей в себе барыгу, который считает любые потраченные деньги убытком. Прибыль не складывается из одной только экономии на затратах.

Для того существует кооперация, чтобы искать баланс интересов, когда цепочка совместно создает общую ценность для покупателя. Как бы донести это до всех участников рынка, где все берутся за всё?

Многоядерность продолжает вытеснять многопроцессорность. Текущее семейство серверных процессоров Intel Xeon Scalable многочисленно (50+ SKU) и охватывает рынок снизу доверху: от 1 до 8 сокетов, от 4 до 28 ядер в одном CPU. Предложение AMD скромнее: около десятка EPYC’ов для двухпроцессорных систем и три номинала под односокетные серверы — зато до 32 физических ядер на процессор.

При таком «ядерном потенциале» CPU предсказуема популярность односокетных серверов. Со стороны AMD поле возможностей шире: 128 линий PCIe процессоров EPYC подталкивают производителей делать односокетные CPU/GPU-вычислители (пример — 1U/4 GPU Tyan Transport HX GA88-B8021) и производительные серверы хранения (2U / 24 NVMe Tyan Transport SX TN70A-B8026). Есть предложения A-brand: HPE DL325 Gen10, Dell EMC PowerEdge R7415.

Впечатляет вычислительная мощность старшего AMD EPYC 7551P: 32 ядра/ 64 потока, 2GHz в базе, 2.55GHz в разгоне всех ядер и 3.0GHz — в максимальном турбобусте, при внушительной кеш-памяти 64MB L3. Такой процессор стоит $2500. Это несравнимо меньше цены 28-ядерных Xeon’ов, но задачи под него еще нужно поискать.

В категории массовых серверов (CPU < $1000) показательно сравнение возможностей Intel Xeon Silver 4114 и AMD EPYC 7351P:

Умозрительный параметр «ядерная мощность» дает общее представление о соотношении потенциала CPU. При сопоставимой цене платформ/материнских плат и остальной обвязки, AMD EPYC 7xxxP метит в «убийцы» целой категории однопроцессорных серверов на платформе Intel Xeon Scalable, заодно с младшими двухпроцессорными конфигурациями.

Бизнес-термин Long tail придуман Крисом Андерсоном для характеристики рынков, на которых совокупный сбыт товаров редкого спроса сопоставим с объемами продаж бестселлеров. Классический пример - онлайн-продажа книг и музыки. Для успеха «длиннохвостой» торговли достаточно объемного каталога («больше товаров, хороших и разных») и стройной логистики. Покупатели сами разберутся, что им нужно.

Всеядные площадки электронной коммерции кажутся идеальной средой для «длинного хвоста». Хотя онлайн-агрегаторам торговых предложений выгодны вообще любые продавцы, именно на поле неходовых товаров появляется фора перед любыми другими форматами торговли - низкая цена контакта продавца с покупателем. Традиционные ритейлеры всегда ограничены складскими площадями, не говоря уже о промахах размещения и  рисках продвижения чего-то нишевого.

При всей привлекательности стадных продаж, на бестселлерах много не заработаешь – ведь их массово и одновременно предлагают все каналы. В беге наперегонки, из шеренги себе подобных продавец может выделиться только низкой ценой. «Красный океан» конкуренции гарантирует занятость, но не прибыльность. К тому же, покупатели модных новинок  знают точно, за чем охотятся, не отвлекаются на сторонние предложения и не становятся источником прогрессивного (дополнительного) дохода.

Профит площадки – в качестве ее продавцов. Увесистый онлайн-каталог дает посещаемость, органичное продвижение поисковыми системами, высокие рейтинги. С другой стороны, для продавца специфического товара площадка - мощное торговое  представительство, с разнообразными инструментами продаж, прямых или «рикошетом» (смежных позиций, заменителей, товаров, рекомендованных экспертами или другими покупателями). В нишах конкуренция меньше, а заработок выше. Более того, продавец поделится им с площадкой - если та создаст комфортные условия для его сделок.

Ноги кормят волка, умных продавцов – «длинный хвост» )

Владиславу Чечеткину («Розетка») не дает покоя успех OLX - те генерируют вдвое больше онлайн-трафика. Кажется, интернет-гипермаркету и доске объявлений делить нечего.

Не совсем так: для монетизации контактов с покупателями не обязательно сидеть на физическом товаре, можно продавать клики и переходы. Потому «Розетка» трансформируется в маркетплейс –  торговую площадку, размещающую предложения партнеров, помимо собственных. Своего товара она по-прежнему продает больше, чем партнерского, но такая модель уже позволила довести ассортимент до нескольких миллионов наименований. Контролируемая кооперация с нишевыми конкурентами несет меньше рисков, чем самостоятельное инвестирование в специфические рынки.

С лидеров и спрос выше. Репутация не позволяет «Розетке» переложить ответственность на других и подразумевает сохранение качества обслуживания при усложнении навигации по сайту и логистики заказов, удлинении сроков доставки.

Хорошо тем, у кого репутации и наработанных корпоративных стандартов нет. Большинство интернет-магазинов страны с рождения работают в модели маркетплейса, в ее чистом незамутненном виде: без товаров, складов и точек выдачи, без колл-центров и консультантов, без сервисных обязательств. Модель бизнеса проста: парсинг прайс-листов дистрибуторов и выкладывание сводных предложений «от себя» на популярных ресурсах. Роботизация этих нехитрых процессов позволяет поддерживать видимость многопрофильной торговли минимальными силами.

Онлайн-площадки уравняли магазины в возможностях, но не научили обязательности. Потому и удерживает «Розетка» первое место в интернет-торговле с большим отрывом, что продавцы воздуха ежедневно доказывают свою несостоятельность. Не воспринимать же всерьез объявления на столбах и надписи на заборах.