Понедельник — день тяжелый. Особенно для Уолл-Стрит

В результате фондового кризиса легкой формы, разразившегося в конце октября в Юго-Восточной Азии, а затем перекинувшегося в Европу и Америку, пострадали биржевые акции Microsoft, Dell, Hewlett-Packard, Intel и многих других известных компьютерных фирм. В странах СНГ финансовые кризисы и банкротства появились с началом перехода к рыночной экономике. Летом прошлого года банковский кризис унес из активной деловой жизни несколько крупнейших российских компьютерных компаний, не говоря уже о банках. Поэтому, обладая горьким опытом «наступания на грабли» мировой экономики, российские финансисты, почуяв недоброе, поступили просто: они на несколько дней закрыли фондовую биржу. Нет биржи — нет кризиса! Случись последнему продлиться дольше, наверное, так же поступили бы и их украинские коллеги. Западные финансовые воротилы оказались не так изобретательны и продолжали ложиться на рельсы рыночной экономики, чтобы остановить ими же раскочегаренный паровоз экономического прогресса, «случайно» давший задний ход.

Высокие технологии как тягловая сила экономики

Самыми мощными двигателями этого самого прогресса вот уже несколько лет являются телекоммуникационная и компьютерная индустрии. Для иллюстрации темпов развития компьютерной индустрии обычно приводят яркие сравнения, типа известной всем из презентаций компьютерных фирм мантры про автомобиль, который дешевле выбросить, чем припарковать. Есть еще более веселое сопоставление с авиационной промышленностью, которая, развиваясь темпами компьютерной индустрии, могла бы уже сегодня построить аэроплан типа Boeing 747 «Джамбо Джет» стоимостью $500, способный на 19 литрах керосина за два часа облететь земной шар.

«Информационные технологии несомненно увеличили стабильность бизнес-операций», — еще в феврале 1997 г. заявил на слушаниях в Конгрессе США шеф Федеральной резервной системы (ФРС) Алан Гринспан (Alan Greenspan). Однако он предупредил, что акции некоторых компаний завышены, а фондовый рынок несколько «перегрет». Циклично развивающаяся «высшая и последняя стадия капитализма», страдающая приверженностью к периодическим кризисам, известной нам из курса политэкономии и репортажей 70-х годов тележурналиста Валентина Зорина, на этот раз, похоже, слишком долго не хотела подчиняться законам марксистско-ленинской теории. Достаточно продолжительный экономический рост был обусловлен не только «бычьими» настроениями на фондовой бирже, состоянием производства или уровнем инфляции. На волне технологического оптимизма компьютерная, программная и коммуникационная индустрии выросли настолько, что вытянули за собой остальную экономику. Однако все имеет свою цену, и сегодня экономика развитых стран напрямую зависит от ускорения или замедления технологического прогресса.

За последние три года, заменив традиционные «двигатели» в экономике, высокотехнологический сектор дал 27% роста валового национального дохода США — больше, чем традиционно строительная (14%) и автомобильная индустрии (4%). Общий вклад индустрии информационных технологий в валовый доход прошлого года составил 33%. Несмотря на повышающиеся зарплаты (25% в год) в техническом секторе США и дефицит программистов, сетевых администраторов и консультантов, эти опасные показатели компенсировались понижением цен на компьютеры и коммуникационное оборудование, к тому же остальная экономика росла достаточно медленно — в среднем 1,8% в год. Поэтому спрос на рабочую силу в других отраслях промышленности не превышал обычного уровня и не давал зарплате в этих секторах вырасти больше, чем на 0,3% в год — уровень, при котором инфляция «чувствует себя» достаточно неуютно и имеет тенденцию к снижению. Однако зависимость основных видов промышленности от «состояния здоровья» одной индустрии — опасная штука.

Азиатские грабли под дверью американской экономики

Первопричины возникновения самых серьезных экономических катаклизмов последнего времени, как правило, находились вне пределов США, но это не научило американскую эконометрию внимательно следить за мировыми рынками для предсказания кризисов. Грабли уже лежали за дверью, американской экономике нужно было только выйти на улицу. Экономическая система этого государства положена в основу большинства макроэкономических теорий, однако в них явно недооценена важность процессов, происходящих за пределами США. На это, конечно, были и субъективные причины. Например, японский фондовый рынок находился «в загоне» уже более восьми лет, но за этот же период рост акций на биржах США составил более 240%. Поэтому, выходя осенью на макроэкономическую улицу, биржевые магнаты несколько расслабились.

Кризис на биржах Таиланда, Индонезии, Малайзии и Филиппин, начавшийся в августе и приведший к экономическому спаду на этих рынках от 20 до 40%, никак не затрагивал Уолл-Стрит, пока «неожиданно» в конце октября в свободное падение не отправились акции на биржах Гонконга и Тайваня. И тут через десять лет после Черного понедельника (19 октября 1987 г.) настал Синий понедельник.

(20 октября 1997 г.), когда индекс Доу Джонса «нырнул» на 319 пунктов вниз (7%). Американские инвесторы, будто сговорившись, начали избавляться от акций компаний, связанных с бизнесом в Азии. Проблема в том, что низкая инфляция частично достигалась понижением цен на оборудование, которое в свою очередь определялось дешевизной высококвалифицированной рабочей силы в странах Азии и их благоприятным налоговым режимом. Таким образом, к началу 90-х почти весь бизнес в компьютерной индустрии либо имел производство в этом регионе, либо вплотную работал с азиатскими корпорациями, которые, падая в финансовую пропасть, потянули за собой Америку.

До Синего понедельника состояние американской экономики не внушало опасений. Уровень инфляции был крайне низок, процентные ставки стабильны, конъюнктура фондового рынка находилась на подъеме, темпы роста опережающих индикаторов ИОИ (правительственный индекс США, введенный для ежемесячного отражения в агрегированной форме текущей экономической активности) за последние десять месяцев составляли не менее 5%. Только некоторые экономисты допускали небольшую вероятность экономического спада до начала 1998 г. Мудреные математические модели, используемые в таких глобальных финансовых конгломератах, как Morgan Stanley, Dean Witter, Discover & Со., почти безошибочно предсказывают экономический подъем, а вот предвидеть падение не смогли. За последние 25 лет оракулы эконометрии не предсказали пять из шести экономических кризисов. Черный и Синий понедельники стали для них полной неожиданностью.

Когда наступит следующий понедельник?

Так ли невозможно предугадать наступление финансовых катаклизмов? Есть ли индикаторы, которые могут предупредить частного инвестора о надвигающемся крахе? Мрачные параллели с Черным понедельником, когда индустриальный индекс Доу Джонса упал на 23% за один день, проводились обозревателями американского телевидения уже с сентября нынешнего года. Однако все равно этот кризис свалился, как снег на голову, впрочем, как и все предыдущие.

Многие игроки финансового рынка, пришедшие на биржи перед Черным понедельником, уже забыли о Нефтяном кризисе. Все, что они знали, это игра на повышение, премии с шестью нулями и роскошные дома в Greenwich, штат Коннектикут. Доходы компаний росли, как на дрожжах. Враждебные поглощения и дружественные слияния были предметом новостей почти каждый день. Президент Буш, переизбранный тогда на второй срок, только и говорил что о сильной экономике, не вспоминал о старухе-безработице и восхвалял технологические достижения Америки. Ну как, ничего не напоминает? Разница в том, что перед Черным понедельником инфляция была более 4% и имела тенденцию к повышению, кроме того, с его величеством Долларом тоже было «все нормально» — курс его падал. Накануне же Синего понедельника инфляция в США составляла 2,5% и имела тенденцию к понижению, а доллар был «сильнее» Шварценеггера, Сталлоне и Ван Дам- ма вместе взятых. Поэтому если после 1987 г. восстановление произошло за полтора года, благодаря в основном частным инвестициям средней величины, то последствия Синего понедельника, благодаря усилиям Алана Гринспана и правительства США, удалось ликвидировать менее чем за две недели. В период Черного понедельника был отмечен еще один интересный факт, связанный с компьютерами и обработкой данных. Программное обеспечение фондовых бирж, в частности, Уолл-Стрита, было разработано таким образом, что при достижении акциями определенного нижнего порога компьютерная система самостоятельно начала «сбрасывать» акции, и остановить этот процесс было практически невозможно. Именно компьютеры, на которых теперь зиждется финансовое здоровье американской нации, в 80-х отчасти способствовали разорению миллионов людей.

Кризис 1973 г. был более предсказуемым. С октября 1973-го по октябрь 1974-го индекс Доу Джонса упал на 40%. Акции компании Avon снизились со $140 до $20, но, в отличие от сегодняшнего дня, экономика Америки хромала, как правописание у Винни-Пуха. Инфляция медленно, но уверенно карабкалась вверх, а доходы компаний, хотя тоже медленно, но ползли вниз. Окончательно нокаутировали экономику США объявленное странами ОПЕК нефтяное эмбарго и последовавшее за ним резкое повышение цен на энергоносители. Параллель с сегодняшним днем можно про- вести, если сравнить цены на акции таких компаний, как Xerox и Polaroid, которые в начале 70-х достигали заоблачных высот, а потом камнем свали- лись на головы ничего не подозревавших инвесторов. Совсем как теперешние Coca Cola и Microsoft.

В 20-е годы перед Великой Депрессией технологическая революция набирала обороты, а инфляция была такая, как сейчас, — низкая и стабильная. Экономисты провозглашали начало новой эры в экономике. Одной из самых преуспевающих компаний была RCA, занимавшаяся в то время новой, революционной формой работы с массами — радио, кино, а также проигрывателями грампластинок. В роли своеобразного Билла Гейтса выступал Дэвид Сарнов (David Sarnoff), радевший за массовый выпуск пластинок. Между 1923-1929 гг. акции RCA поднялись с $5 до $546, а через два года после наступления Великой Депрессии, в 1931 г., стоили всего $10.

Никто из предсказателей кризисов прошлого, вроде Джорджа Сороса, не смог предугадать наступления Синего понедельника. Ближайшее биржевое падение ожидалось в 2000 г. Кроме того, традиционные компьютерные модели прогнозирования не позволяют учитывать влияния таких факторов, как глобализация мировой экономики и усиление взаимозависимости национальных рынков.

Теоретики-экономисты и их коллеги-практики из корпоративных структур, занимающиеся финансовыми прогнозами, не угадывают приближения экономического кризиса. В конце 60-х после достаточно длительного стабильного периода в развитии мировой экономики экономисты предполагали возможность наступления кризиса с вероятностью не более чем 0,15. Однако никто не в состоянии прогнозировать такие события, как принятие в 1973 г. странами-членами ОПЕК решения о введении эмбарго на поставки нефти.

Пытаясь найти оправдание неудачам, специалисты утверждают, что спад плохо поддается прогнозированию, так как в его основе лежат причины внутриэкономического характера (например, превышение стоимости потребительского кредита или кризис перепроизводства), а эти факторы воздействуют на рынок достаточно медленно. Подобная инерция в их развитии дает государственной финансовой системе возможность принять превентивные меры, что и пытается сделать Алан Гринспан, придающий особое значение анализу информации. Сейчас ФРС выделены средства для изменения и усовершенствования компьютерной модели просчета возможности возникновения мировых экономических коллизий. Помочь в осуществлении проекта взялись пострадавшие от последнего финансового кризиса Citybank и Hewlett-Packard, имевшие в Азии более 40% оперативного оборота.

Украинским компьютерным компаниям, работающим с азиатскими фирмами, тоже не мешает следить за финансовыми тенденциями. Цены на азиатские товары могут резко измениться вследствие действий, предпринятых правительствами стран Юго- Восточной Азии для стабилизации собственной экономики.