Роман Хмиль, GlobalLogic Ukraine: "Тестирование ПО – отличный путь для начала карьеры в IT, в том числе и программистской"

Украинский IT-бизнес, связанный с созданием ПО, в последнее время переживает период активного интереса к нему со стороны Запада. При этом одной из главных проблем развития отечественных компаний остается поиск и подготовка квалифицированных кадров. Как она решается в GlobalLogic Ukraine и для чего это нужно, рассказывает ее управляющий директор Роман Хмиль.

Роман, вы работаете в компании со дня ее создания?

Я один из соучредителей. А начинали мы с независимого тестирования ПО.

Это была локальная компания, зарегистрированная в Украине?

Да, а потом, в 2005 г., мы объединились с фирмой из США. После слияния мы стали уже американской компанией со значительной долей украинского капитала. В тот момент у нас было уже около 100 человек персонала, и мы самостоятельно отработали более трех лет.

Как у вас появились первые проекты?

Мы сразу ориентировались на западный рынок, искали там заказчиков. У нас, на мой взгляд, было очень удачное позиционирование: в Украине в этой нише никто не работал. А на глобальном рынке независимое тестирование представляет собой огромный сегмент. В компании хорошо понимали, как данную услугу можно продавать на Западе, и первые контракты пришли уже вскоре. Кроме того, в то время очень быстро развивался аутсорсинг. В результате мы два года подряд демонстрировали по 100–200% роста.

С точки зрения украинской компании идея организовать тестировочную фирму напрашивается сама собой – нет необходимости искать специалистов высокой квалификации – архитекторов, руководителей проектов. А почему в предлагаемом вами независимом тестировании ПО были заинтересованы западные компании?

Не могу здесь с вами согласиться. Специалисты должны быть достаточно серьезными и соответствовать тем проектам, которые ведут западные заказчики. А интерес был потому, что независимое тестирование всегда качественнее внутреннего. И для компаний, выпускающих программные продукты, это крайне важно. Они знают, что тестировать продукт в независимой компании намного выгоднее. Возможно, дороже, но в итоге – лучше. Потому что, если это делается внутри компании, все же всегда есть связи между отделами разработки и тестирования. В результате тестировщики не всегда доводят до топ-менеджмента информацию о качестве. А наш тестировщик, не боясь, пишет отчет, из которого видно, например, что продукт ужасный. Поэтому продать нашу услугу было довольно просто.

Когда вы получили первый заказ, было страшновато?

Нет, страшно не было. Профессионалам на нашем рынке было очень интересно. Мы имели элитную команду, которую «уворовали» из других компаний-лидеров местного рынка. Это оказалось достаточно легко, поскольку в то время тестированию никто не уделял должного внимания. К нам попали очень хорошие специалисты, по сути, простаивавшие в других компаниях. В итоге за полгода мы собрали суперкоманду, и с ней было не страшно. «Страшно» стало потом, когда заказчики увидели, что мы делаем отличную работу и начали отдавать нам все больше и больше ПО. А под такие объемы специалистов на украинском рынке не хватало. И какое-то время мы испытывали значительные проблемы с ростом, с набором персонала. И пока не запустили собственный тренинг-центр, опасались, что не сможем оправдать надежды западных заказчиков: уже через год работы у нас просили по 50 человек под проект. А мы такие заказы брать тогда не могли.

Тестировщиков часто считают нижней кастой IT-специалистов. Так ли это на самом деле?

В нашей компании все наоборот. А в украинских фирмах, которые занимаются офшорными разработками, это действительно так. На Западе рынок совсем другой. Там в первую очередь – коммерция, и ключевую роль играет качество продукта. Поэтому тестированию придается очень большое значение. В украинских компаниях, пока они не вышли на рынки других стран, тестировщики в самом деле считались низшей кастой и, по сути, на них никто не обращал внимания. На компанию в 300 человек их приходилось всего 5–10, в то время как на Западе соотношение составляло 50/50. В Украине была принята модель, когда разработчик сначала пишет код, а затем его и тестирует. А потом еще и заказчик, в свою очередь, тоже тестировал код, который должен был быть качественным, но, по сути, таковым не являлся. Некоторые делали это хорошо, вылавливали ошибки в коде, но все же тестировщики – это отдельная профессия. В нашей компании считают, что тестирование настолько же сложно, как и разработка.

Мы применяем автоматизацию тестирования, что включает в себя и программирование. Нагрузочные испытания, измерение производительности приложений – все это предполагает знание кода, поиск узких мест. Нужно уметь анализировать систему, измерять ее устойчивость в различных режимах. Это специфическая и очень сложная работа.

По аналогии с известной серией книжек: тестирование – это просто? И еще: тестирование – это интересно? Как бы вы ответили на эти вопросы молодым людям?

Тестирование – это не просто. Но это – отличный путь для начала карьеры, в том числе программиста. Сегодня компании не хотят брать на работу выпускников вузов, утверждающих, что они С++ или Java-программисты: без опыта работы такие специалисты практически неприменимы. Им нужно еще год-два работы в компании, чтобы они освоили все, чего не дают в вузах на сегодняшний день. А начальный «курс молодого бойца» по тестированию у нас – всего два месяца. После этого он уже может выполнять рядовые задачи в коммерческих проектах, в то время как программиста на Java мы готовим не менее года. То есть с точки зрения профессии тестировщики могут легко войти в коммерческую индустрию, им не нужен особый опыт по этой специальности.

С точки зрения интереса, по статистике нашей компании, из 150 тестировщиков в разработку перешли только двое. Объясню почему: первые имеют дело с целостной системой, что очень часто оказывается интереснее. Программист с таким масштабом имеет дело только на уровне архитектора. Чтобы пройти этот путь, нужно пять–десять лет практической работы. А тестировщик просто по необходимости должен сначала смотреть на всю систему в комплексе, и только потом тестировать отдельные компоненты. Поэтому его кругозор гораздо шире. Он видит систему в целом, смотрит на нее с точки зрения рынка – как покупатель будет ею пользоваться. И для многих это привлекательнее, чем тот маленький участок работы, который достается программисту.

Ваш центр подготовки тестировщиков называют лучшим в Украине. В чем его особенности?

Первое – то, что преподают в нем наши «боевые генералы», лучшие специалисты. В тренинг-центре они ежедневно проводят по два часа, хотя мы с трудом отрываем их от выполняемых проектов. Огромное преимущество, что они не рассказывают слушателям о том, чего не существует в жизни. Теория занимает у нас не более 10% курса и нужна только для понимания предмета. А дальше – практика, то, что происходит в реальной жизни. Это очень эффективно.

Большая проблема наших вузов – то, что они не могут позволить себе специалистов из индустрии. А между тем, что рассказывается на лекциях и что применяется в действительности, на сегодняшний день разрыв огромен. У нас наработана программа, и мы собираемся в ближайшее время выпустить специальную книгу – методику тренинг-центра. В этом сила нашей подготовки. Ее результаты наглядно видны на примере онлайн-сертификаций известного экзаменационного портала Brainbench. В разделе тестирования мы входим в Тор 100, в первой десятке с одинаковым рейтингом – двое наших специалистов, а в двадцатке – пятеро выпускников тренинг-центра.

Могут ли студенты пройти обучение в вашем тренинг-центре еще до окончания вуза?

На внутренние курсы доступ ограничен. Основное требование – чтобы после выпуска человек мог работать полный день и в нашей компании. Обычно мы принимаем около 80% выпускников. С целью расширения доступа для большей аудитории мы стремимся наладить взаимодействие с вузами.

В настоящее время мы пытаемся построить отношения с Национальным авиационным университетом. Это коммерческий вуз, и мотивация у них выше. Проблема многих учебных заведений в том, что у них есть госфинансирование, а критерий качества выпускников отсутствует в принципе. В результате они живут на бюджетные деньги и никак не заинтересованы в подготовке квалифицированных кадров. А в коммерческом вузе, если студенты заплатили за обучение, а потом не находят работу, они рассказывают младшим товарищам, что учеба была бесполезной.

Мы пошли по такому пути – обучаем преподавателей по собственной программе и даем им возможность работать в нашем тренинг-центре. То есть сначала они преподают у нас, а затем так же будут читать у себя. Они перенимают нашу методику, работая в коммерческой компании, могут все осваивать вживую. Это некий гибридный вариант – на Западе вузы привлекают дорогих специалистов из индустрии на год-два, а потом отпускают назад, чтобы те не теряли навыки.

На что может рассчитывать молодой человек, приходящий к вам на полный рабочий день после окончания внутренних курсов?

Исходя из практики, скажу, что в плане заработка у нас достаточно привлекательно. На начальных уровнях оклады очень конкурентны, по тестированию – выше, чем в других компаниях, поскольку мы на этом специализируемся. В карьере тестировщика зарплата растет весьма динамично. Через год-два можно получать столько же, как и программист, путь которого к повышению занимает больше времени. Ну и на рынке программистов конкуренция выше. Почему-то молодые люди мало знают о том, что тестирование – интересная профессия, и идут в программисты. Не всем удается достичь там успеха, а конкуренция между ними снижает зарплаты по сравнению с тестерами.

А когда и в связи с чем у вас стал формироваться коллектив программистов?

Где-то через год после того, как мы начали работать по тестированию, у нас появились заказы по программированию, причем от существующих клиентов. Мы долгое время не запускали этот сервис, так как не очень понимали, какие у нас могут быть преимущества на глобальном рынке.

Кстати, огромная проблема рынка СНГ в том, что у компаний здесь нет специализации, четкого позиционирования и ясных конкурентных преимуществ. Удивительно, что так мало фирм осознают необходимость специализации. В СНГ услуги в области программирования оказывают более трехсот компаний. Но если выходить на глобальный рынок, предлагая просто сервис и талантливых сотрудников, то получить заказ не удастся. Если кто-то пишет, например, «Операционный день банка», это уже очень хорошо. Если банк ищет подрядчика, он никогда не выберет того, кто занимается просто программированием, а предпочтет тех, кто имеет лет пять опыта в банковской сфере. Затем в тендере выберет троих из них по критериям зрелости, наличия наработок и опыта в данной области и только после этого будет торговаться о цене проекта.

Именно поэтому второй услугой, с которой мы вышли на глобальный рынок, стало программирование на мэйнфреймах. На Западе последних довольно много, они продолжают развиваться. У нас их уже практически нет, но специалисты остались. В Индии такие программисты вообще отсутствуют, поскольку местный IT-рынок формировался тогда, когда компьютеры данного класса уже проходили пик своего развития. Это очень интересная ниша, поскольку специалисты есть только в Украине, России, Беларуси и странах Балтии. С точки зрения глобального рынка конкуренция здесь низкая, а ниша большая. Тут преимущество понятно – у нас есть ресурсы, которых нет в Индии.

С программированием у нас было так. Сначала за счет того, что мы специализировались на тестировании, предоставляя сервис премиум-качества, клиенты были вполне довольны. Они же и предложили нам заказы по разработке ПО. Мы, конечно, не отказывались – если бизнес сам идет к нам, зачем же этому противодействовать. У нас было уже около 50 программистов, вскоре их стало сто, а мы все еще не знали, как их лучше применить. Они работали на заказах, которые на нас сами свалились, но разворачивать программирование как направление было сложно, потому что, как я уже говорил, мы не понимали наших конкурентных преимуществ в данном сегменте.

Прорыв произошел в результате слияния с компанией GlobalLogic, которая на этот вопрос ответ нашла, причем довольно интересный, из области маркетинга. Решение оказалось очень простым – необходимо сузить нишу и начать в чем-то специализироваться. Мы сфокусировались на разработке программных продуктов «под ключ» – так называемом R&D, тогда как большинство компаний занимается разработкой любого программного обеспечения (IT). В итоге за счет такого подхода на мировом рынке мы соперничаем совершенно с другими компаниями, а не с теми, кого мы привыкли считать конкурентами в Украине. То есть в какой-то момент у нас было уже много программистов, а у GlobalLogic – видение массового рынка и идеи, как наши услуги продавать на мировом рынке. В результате на сегодня мы входим в пятерку компаний – мировых лидеров в сегменте разработки софтверных продуктов «под ключ».

Когда GlobalLogic обратила внимание на вашу компанию, вы уже были достаточно самостоятельны для того, чтобы работать по-западному?

Мы уже достигли необходимого уровня развития (300 человек) и работали исключительно на западном рынке. В какой-то момент мы стали пересекаться с GlobalLogic в проектных тендерах и в то же время активно искали партнерство, которое помогло бы нам преодолеть барьер с программированием. Тогда мы уже стали вполне зрелой компанией, которую нужно было просто «завернуть в красивую упаковку». В программировании у нас не было продукта. Имелся ресурс, и нужно было понять, как его продавать. Мы четко понимали эту проблему и целенаправленно искали соответствующего партнера.

Как украинская компания вы, видимо, не знали нюансов ведения западного бизнеса. С приходом GlobalLogic как изменилась ваша политика – что было привнесено, что оказалось лишним?

Многое у нас уже было. Я в свое время более трех лет провел в США, мой партнер работал в Украине в рекламном холдинге, построенном по западным принципам. Поэтому мы изначально отличались западным подходом, корпоративной культурой и тем, как мы строили компанию, тем не менее оставаясь украинцами со своим менталитетом.

Объединение с GlobalLogic очень много дало с точки зрения повышения зрелости менеджмента – теперь он у нас профессиональный западный. Это люди с прекрасным бизнес-образованием, с культурой даже не американского, а трансатлантического бизнеса. Люди выдающиеся, с видением того, где будет индустрия через пять лет, знающие, как туда добраться и как быть лидером в своем сегменте. Так что самое главное в GlobalLogic – лидерство.

Многие компании предлагали нам чисто финансовые сделки, что означало дальнейшую работу в качестве независимой компании, продолжая генерировать прибыли. В случае же с нашим слиянием можно говорить о мощном синергическом эффекте, причем в стратегических вопросах. Это позволяет ускорять темпы роста, используя преимущества разных стран. Как глобальная компания мы стали на порядок мощнее. Если сегодня мы входим в пятерку мировых лидеров, то к 2010 г. планируем стать первыми и доминировать на рынке разработки продуктов в аутсорсинге. У нас есть развернутый бизнес-план достижения этой цели, и последние три года мы шаг за шагом его выполняем, демонстрируя 100%-ный рост, отличные финансовые результаты и при этом являясь одним из лучших работодателей на рынке труда, создающих соответствующие условия и климат для своих сотрудников. Есть все основания полагать, что наши планы воплотятся в жизнь. Основывая тестировочную фирму с персоналом в 10 человек, мы, тем не менее, всегда хотели построить компанию, которая станет лидером в каком-то сегменте, вырастет из украинских реалий и будет глобальной структурой, построенной навечно.

«Всеядные» компании редко бывают успешными. Если говорить о программировании, то, видимо, у вас есть определенные направления, которыми вы занимаетесь охотнее, чем другими?

Круг направлений мог бы быть и шире, поскольку клиенты у нас из самых разных областей. Но наибольший опыт мы имеем в области телекоммуникационных и финансовых приложений, Интернета, корпоративных систем, приложений для мэйнфреймов и тестирования. Это примерно 80% индустрии. Мы не конкурируем на рынке низкоуровневых приложений, но в нашем сегменте можем работать с компаниями любой отрасли. На сегодняшний день у нас уже такое количество выполненных проектов, что мы всегда можем найти нужный опыт в Индии или в Украине.

Что означает для вас корпоративная культура и какие правила поддерживаются в компании?

Отчасти она определяется нашей миссией, отчасти – нашими ценностями. Частью нашей миссии является построение «компании мечты» для сотрудников. Очень многие фирмы заботятся главным образом о финансовых результатах своей деятельности, к этому привязана и мотивация работающих в них специалистов. Для нас результаты важны, но они, наоборот, должны быть следствием мотивации и высокой производительности. Мы стараемся поддерживать такой климат, чтобы у людей после рабочего дня оставались силы на дом, семью, хотя добиться этого непросто.

Построение «компании мечты» очень сильно влияет на внутреннюю культуру. Наши ценности – открытость, командная работа, инновационность и целостность. На этих основах строится наша корпоративная культура. Мы открыты и всегда делимся друг с другом информацией. Я считаю, что избыточное количество информации позволяет принимать правильные решения. Командное взаимодействие очень важно для того, чтобы люди на работе были счастливы. Инновационность для нас заключается в том, что мы все подвергаем сомнению, понимая, что простой идеей порой можно повысить производительность на порядок. Мы создаем продукты. Нужно постоянно ломать старое и строить новое. Целостность – это внутренний профессионализм, этика, уважение друг к другу, ответственность за свои слова и действия. Это то, чего часто не хватает украинским компаниям.

Каков средний возраст сотрудников компании?

Наверное, нельзя говорить о каком-то среднем возрасте. У нас есть люди разных возрастных групп. На приложениях для мэйнфреймов (а это достаточно большой департамент) работает немало людей, которым уже за пятьдесят. Среди тестировщиков много молодежи. И то, что мы стараемся объединить в компании людей всех возрастов, является довольно серьезным вызовом для нас.

Может ли быть хороший специалист отвергнут из-за несоответствия корпоративной культуре?

Да, такие случаи бывают, иногда приходится даже увольнять. Принимая на работу, мы тестируем человека, пытаясь понять, сможет ли он работать в команде, будет ли открытым. Такие вопросы решаются и на уровне менеджмента. Если руководитель подразделения рассматривает своих сотрудников только как ресурс, не видя за ним людей, скорее всего, он вряд ли останется в GlobalLogic.

И в заключение у вас есть возможность обратиться к нашим читателям, многие из которых – студенты вузов.

В определенном смысле это провокационный вопрос, поскольку у нас есть специальное обращение к IT-студентам: «Бросай учебу, иди работать». Потому что качество обучения крайне низкое. Выпускники вузов имеют шанс получить работу только в том случае, если они приобрели во время учебы практический опыт. Крайне мало из тех знаний, которые им дают, будут полезны – только в редких случаях. Если строить свою карьеру в науке, то, конечно, можно заканчивать наш вуз и потом ехать в европейские исследовательские лаборатории. Но для того чтобы получать деньги в коммерческих компаниях, лучше приобретать практические навыки непосредственно в индустрии. Это даст больше опыта, знаний и сэкономит время. Если все же университетский диплом получен, то нужно подумать о поиске работодателя: компаний сегодня немало, ощущается дефицит кадров, и можно выбирать. Многие инвестируют в дальнейшее обучение студентов, а это определенная перспектива для них. Выбирайте компанию с мировым именем, хорошей корпоративной культурой и возможностями профессионального роста.

Ready, set, buy! Посібник для початківців - як придбати Copilot для Microsoft 365