UKRAINE.SYS is corrupted: Abort, Retry, Fail?

17 декабрь, 2008 - 18:58Вадим Уткин

На прошлой неделе отмечался международный день борьбы с коррупцией. Украина заняла 134 место из 180 в рейтинге оценки распространения коррупции в мире. За год мы “сдали” 16 пунктов - в 2007 году Украина была на 118 месте.

Ну є в українців така привичка - засіювати
новий кабінет.... Хто копійками, хто гривнями, хто доларом.

Игорь Зварыч,
экс-председатель Львовского
апелляционного административного суда


Нашими ближайшими “соседями” по уровню коррупции стала Нигерия, Уганда, Никарагуа, Вьетнам и Замбия. Как говорится, с такими друзьями и врагов не надо.

Из стран бывшего СССР высший уровень коррупции имеют Казахстан, Россия, Таджикистан, Беларусь, Азербайджан, Узбекистан, Туркменистан и Киргизстан.

Вместе с тем, лучший, чем Украина результат имеют Польша, Латвия и Литва. Эстония, по какой-то причине, не попала в отчет Transparency International, но в прошлом году они стали наименее коррумпированной страной среди всех стран бывшего СССР.

Как странам Балтии удалось если не усмирить коррупцию, то хотя бы снизить ее уровень до приемлемого? Одним из инструментов борьбы со взятками и откатами стали IT инструменты. Литва и Эстония используют информационные технологии для преодоления коррупции как на уровне государства, так и на уровне “мелкой коррупции” - обращения гражданина в “присутственные места”.

Начнем с Литвы. Там взялись за дело с размахом и по государственному. В стране был создано единое хранилище данных (data warehouse) к которому подключено три основных ведомства: налоговая инспекция, служба социального страхования и таможня. Финансовая полиция и служба расследований финансовых преступлений активно пользуются Business Intelligence для нахождения подозрительных операций. Что такое “подозрительные” операции? Ну, например, это покупка объектов недвижимости государственными служащими или их родственниками. Или приобретение дорогих товаров или услуг руководителями государственных компаний (и их родственниками) после объявления результатов тендера. Современные средства BI позволяют находить закономерности и выявлять тенденции в огромных массивах вроде бы разрозненных данных. Сняли с банковских счетов крупную сумму в 1,9 млн. долларов, решился позитивно земельный вопрос, импортировали новый дорогой автомобиль - вуаля! - система сигнализирует - стоит копнуть глубже.

Эстонцы же начали давить гадину коррупции с самого низа, резонно полагая, что отсутствие прямого человеческого контакта исключит соблазн подкупа. У каждого жителя Эстонии есть идентификационная карточка с чипом, которая используется для голосования, для идентификации личности и в качестве электронной подписи. Практически все общение с коммунальными службами, дорожной полицией, налоговой инспекцией, да и вообще - с государством, происходит в дистанционном режиме. Ну вот нужно подписать эстонцу какой то документ или справочку - пожалуйте, получите его в электронном виде. Необходима подпись - подпишите электронным способом и отправьте нам обратно.

Как же так получилось, что эти маленькие нации смогли найти в себе силы чтобы с позором выгнать своих судей, одалживающих 2 млн. долларов “в колеги позыкою договором”?

Думаю есть два важнейших фактора. Первый, внешний - это жесткие требования Евросоюза, куда и Литва и Эстония так отчаянно стремились. Второй, внутренний - нетерпимость общественного мнения к порочности системы. И это, я полагаю, есть фундаментальный фактор.

Всеобщая вера в коррупционность системы согласно принципу, сформулированному социологом У. Томасом, становится важным фактором воспроизводства коррупции и в будущем: «Если люди верят в реальность даваемого ими определения ситуации, эти определения имеют реальные последствия». Иными словами, вера в коррупционность и невозможность изменения системы накладывает глубокий отпечаток на ожидания граждан в отношении представителей государства. При вынужденном контакте с чиновниками они действуют, исходя из допущения о коррупционности последних: предлагают взятки, преодолевая брезгливость и оправдывая свои действия словами “так делают все, так это работает в этой стране”.

Нет. Так делают не все. И это может работать иначе. Лучше.